14 января Валерию Харламову исполнилось бы 70 лет. К юбилею легенды отечественного хоккея «СЭ» вспоминает яркие моменты из нехоккейной жизни великого спортсмена.
Валерий ХАРЛАМОВ.
Родился 14 января 1948 года в Москве в семье слесаря-испытателя Бориса Сергеевича Харламова и токаря-револьверщицы Кармен (Бегонии) Ориве-Абад.
В составе ЦСКА дебютировал в 1967 году. После сезона в «Звезде» из Чебаркуля (1967 — 1968) в 1968 — 1981 гг. играл за ЦСКА. 11-кратный чемпион СССР, пятикратный обладатель Кубка СССР.
Дебютировал за сборную СССР в 1968 году. Восьмикратный чемпион мира (1969 — 1971, 1973 — 1975, 1978 —.
1979). Двукратный олимпийский чемпион (1972, 1976).
Член Зала славы ИИХФ. Член зала хоккейной славы в Торонто.
Погиб 27 августа 1981 вблизи Солнечногорска в автокатастрофе.
«ЗАКОНЧУ ИГРАТЬ И ПОДУМАЮ НАД ВАШИМ ПРЕДЛОЖЕНИЕМ»
Доживи Валерий Харламов до 70-летнего юбилея, очень может быть, хоккейная сборная Испании могла бы сейчас похвастаться значительно более серьезными достижениями, чем победа 38:0 над Турцией и 22-е место (если считать команды в трех дивизионах) на чемпионате мира 1977 года. В шутку или нет — Валерий Борисович не раз заикался о желании вернуться на родину матери и заняться там тренерской работой.
По воспоминаниям сестры хоккеиста из книги «Неизвестный Харламов», он даже получил соответствующее предложение от Испанского олимпийского комитета. «Вот закончу играть, — ответил Харламов, — тогда и подумаю над вашим предложением».
А заканчивать он собирался уже в 82-м. К 33 годам в копилке хоккеиста всевозможные чемпионские звания и «напрочь развороченные голеностопы». «Вот Кубок Канады отыграю, — говорил он тогда близким, — институт закончу, диплом получу — и вешаю коньки на гвоздь».
Но на Кубок Канады — то ли из-за тех самых голеностопов, то ли из-за тренера — он так и не поехал. Дальше тоже все пошло по-другому. И тренером Харламов не стал.
«ДА ОН УЖЕ ГОД КАК ХОККЕЕМ ЗАНИМАЕТСЯ»
Впрочем, мог Харламов не стать и хоккеистом. Диспепсия, дизентерия, детский паралич — вот лишь некоторые из тяжелых болезней, которые маленькому Валере пришлось перенести. Наконец, в 61-м у 13-летнего мальчика обнаружили порок сердца. О спорте с этого момента можно было даже не мечтать.
Освобождение от физкультуры. Тишина и покой. Шахматы и шашки. В лучшем случае — пинг-понг.
Но мальчик, стоявший на коньках с двух лет — пока отец играл за заводскую команду в бенди, «Валерик» часами катался за воротами, — жить без хоккея уже не мог. А потому, через полгода после постановки диагноза, никому ничего не сказав, отправился на просмотр в школу ЦСКА — медицинские справки тогда не требовали. И, несмотря на огромное количество желающих, Валерий получил приглашение в команду. Отцу — никуда не денешься — пришлось рассказать, тот рассудил: пусть уж лучше играет на площадке с медиками и тренерами, чем во дворе среди сугробов. От матери скрывали целый год, пока наконец не выяснилось, что с сердцем мальчика все в порядке. Врачи только руками разводили — как так случилось? — на что Борис Сергеевич спокойно отвечал: «Да он уже год как в ЦСКА хоккеем занимается».
И сколько не доставалось ему с тех пор на льду — бывало и так, что от бортика до бортика тянулась за Валерием кровавая дорожка — о детских болезнях он больше не вспоминал.
ЧТО НАМ ДЕЛАТЬ В ИСПАНИИ?
Могла его еще не начавшаяся карьера закончиться и по-другому. В 56-м году дети, эвакуированные в СССР из Испании во время гражданской войны, получили возможность вернуться на родину. В числе прочих — мать будущей легенды советского спорта, Бегония Харламова. Уезжая с детьми на родину, она толком не понимала, сможет ли когда-нибудь вернуться обратно к мужу.
Да и захочет ли? В СССР ее ждала заводская зарплата в 80 рублей и комната в коммуналке, в Испании — обеспеченная семья, семь комнат, патио, корзины овощей и хамон на деревянной перекладине. Мама в одной комнате, Валера — в другой, сестра Таня — в третьей, в Москве, где уже будучи олимпийским чемпионом Харламов жил в однушке в Тушино, себе такое даже представить трудно.
Но то ли не выдержала Бегония разлуки с мужем, то ли устала от тотального контроля — в Испании за «возвращенцами» следили едва ли не пристальнее, чем в СССР, — но через несколько месяцев уверенно заявила: «Дети, мы едем к нашему папе». А может быть, это было в крови — ведь и для ее сына материальные ценности никогда не будут стоять на первом месте.
Бабушка с дедушкой настолько привязались к внукам, что накануне отъезда даже собирались их выкрасть, но Валера услышал разговор и рассказал обо всем маме.
Не подслушай он тогда слова дедушки или умолчи о них — возможно, история отечественного, да и мирового хоккея сложилась бы совсем по-другому. И может быть, сборная Испании уже на том самом, первом в своей истории чемпионате мира 1977 года заняла бы место повыше двадцать второго. А может быть, фамилия Харламов заняла бы не менее достойное место в футбольной истории — Валерий и в СССР посвящал этому виду спорта довольно много времени, а в Испании так и вовсе гонял мяч с утра до ночи. И даже племянника — тоже Валеру Харламова — много лет спустя устроил именно в футбольную школу.
«ЗНАЧИТ, НУЖЕН Я»
Когда ни болезни, ни границы больше не стояли на пути Харламова в большой хоккей, на нем едва не оказалась первая юношеская любовь. В то самое время, когда карьера Валерия пошла на взлет, сам он, охваченный чувством, перелезал на соседний балкон пятого этажа, чтобы ночами напролет общаться с возлюбленной. В конце концов, в дело вмешалась мама хоккеиста, втолковавшая сыну, что сейчас либо чувства, либо спорт — и он, как теперь любят говорить, дистанцировался.
В 1976-м не позволил он встать на своем пути и страшной автомобильной аварии. Врачи тогда рекомендовали Харламову завершить карьеру, а иные и вовсе говорили, что после такого Валерий не то, что на лед не выйдет, а и по земле-то ходить будет с трудом, но всего через четыре месяца он снова забивал голы в чемпионате СССР.
Первый матч после той аварии, хоть и рядовой, стал одним из самых эмоциональных в карьере Харламова. Сам он рассказывал о нем так:
«Играл я тогда как в тумане. И не потому, что был слаб. Функционально я уже восстановил форму. Просто я видел, что ребята оберегают меня — и партнеры, и противники. И тронуло меня это необыкновенно. Значит, нужен я. Значит, ценят. Ощущение такое — вот-вот разревусь. Еле совладал с нервами…».
Но вскоре легенду уже никто не оберегал. А всего через пять лет ему, вероятно, впервые за долгое время суждено будет испытать совершенно обратное чувство. 25 августа 1981-го Харламов узнал, что он больше «не нужен» и не едет на Кубок Канады. Два дня спустя Валерий погиб. А еще через две недели в память о нем сборная СССР одержала самую сокрушительную победу в истории советско-канадского противостояния.
«ХОЧУ ДЕТИШЕК ТРЕНИРОВАТЬ»
В последние годы хоккейной карьеры Валерий все чаще мечтал о поездке в Бильбао — может быть, только на время, а может — и навсегда. Может быть, просто отдохнуть, а может — действительно поднимать хоккей на родине предков. Рассказать о деталях он не успел.
И возможно, его, как Фетисова, под разными предлогами держали бы в стране почти до начала девяностых. А может быть, сборная Испании могла бы сейчас похвастаться более серьезными достижениями, чем победа над Турцией 38:0.
О тренерской работе Валерий задумывался и даже точно знал, о какой именно: «Хочу детишек тренировать». С детьми он всегда ладил замечательно: и с племянником, которому был практически как отец, мог заниматься часами, и даже повозиться во дворе с соседской ребятней — уже будучи известным игроком — выходил с удовольствием.
И, может быть, съездив наконец в Испанию, он вскоре вернулся бы в Россию и до сих пор тренировал детишек в родной школе ЦСКА. И за поколением хоккеистов, которые выросли, глядя на игру Харламова, пришло бы поколение хоккеистов, выращенных самим Харламовым.
Читайте также:
Долги Родины перед Федерацией хоккея с мячом России полностью погашены
В списке участников Олимпиады больше нет Ана, Шипулина и Устюгова
Вашингтон победил Сент-Луис в матче НХЛ, Овечкин и Тарасенко забросили по шайбе
Хён Чон: Фото с Надалем у меня уже есть, может когда-то попрошу об этом Джоковича